Гайдамашко Р. В. Из наблюдений над коми-пермяцкой лексикой… курый, белобрысый’, ‘белый, светлый’, ‘чистый’, ‘зелёный (о ягодах)’ [КПРС: 541], но также чо́ чкöм, спорадически фиксируемое в северном наречии, см.: [Пономарева 2016: 213, 248, 287, 311, 353]. Ср. также коми вс., вым., лл., печ., сс. чочкöм ‘чистый; приятный, привлекательный’ и в др. знач. [КСК 1: 725]. Общекоми лексическое наследие; дальнейшие сравнения с марийскими и саамскими словами требуют более тщательной разработки [КЭСК: 110]. шы́ дöса турын ‘лебеда’ [22] ~ сев. ле́ беда ‘лебеда /трава/’ [Попов 1785а: л. 25], ле́ беда ‘лебеда’ [Попов 1785б: л. 18], лебеда́ , пöдтуру́н ‘лебеда’ [ССПЯ: 115]. Исконное образование при шыдöса ‘крупяной, с крупой’, ‘рассыпчатый’ [КПРС: 575] и сев. турын ‘трава, сено’ (подробнее см. выше). Ср. также коми вс. шыдöс турун, скр. шыдэса турун ‘лебеда’ [КСК 2: 819, 820]. По одной из гипотез, возводится к коми шыд ‘суп’, т. е. шыдöс – ‘то, чем заправляют суп’, см. подробнее: [КЭСК: 325]. я́ мыс ‘восемь’ [53]. Архаизм. Ср. язьв. устар. йа́ мөс ‘восемь’ [Лыткин 1961: 119]. Примечания 1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-012-00119а. Словарь по «Первоначальному учебнику русского языка для чердынских пермяков» доступен в сети: http://old.lingvodoc.at. ispras.ru/#/dictionary/1620/24/perspective/1620/25/v iew (начальные формы), http://old.lingvodoc.at. ispras.ru/#/dictionary/1620/24/perspective/1620/26/v iew (парадигмы). Сам Учебник опубликован на сайте Российской национальной библиотеки: https://vivaldi.nlr.ru/bx000000722/view. Автор благодарит Л. Г. Пономареву и Е. Н. Федосееву за ценные замечания к предыдущим вариантам статьи. 2 А. И. Туркин посвятил анализу этого текста специальную статью [Туркин 1993]. В ней он рассмотрел некоторые особенности графики и орфографии, сравнил архаизмы с современными коми-зырянскими и коми-пермяцкими словами и пришел к выводу, что «молитва была переведена на один из южных диалектов древнепермского языка, очень близкий современному комипермяцкому языку. Мы знаем, что древнепермский язык функционировал не только на территории Вычегодской Перми с центром УстьВымь, но и на территории Перми Великой в бассейне Камы Следовательно, рассматриваемый памятник древнепермской письменности – перевод молитвы «Отче наш» – относится к территории Перми Великой, глаголемой Чусовая» [Туркин 1993: 280]. Сокращенный вариант этих выводов приведен и в статье А. И. Туркина, посвященной Н. Витсену, в энциклопедии «Коми язык» [Туркин 1998: 57]. Относительно этих наблюдений Öньö Лав заключает: «Текст этого издания признает коми-пермяцким А. И. Туркин, хотя его аргументация и не представляется вполне достаточной» [Öньö Лав 2009: 263]. 3 Показательно, что в характерном для своего времени очерке истории образования в КомиПермяцком округе среди прочих «дореволюционных» учителей-пермяков имя К. М. Мошегова не упоминается [Кривощекова 1956: 29]. Также в указанном очерке «Первоначальный учебник русского языка для пермяков» (sic! – без уточнения наречия/диалекта) небрежно назван Азбукой Е. Попова [Кривощекова 1956: 31]. 4 Ради более удобного сопоставления в примерах, цитируемых из книги Л. Г. Пономаревой [Пономарева 2016], точка сверху после ударного гласного [·], обозначающая ударение, заменена на акут [ ́]. При цитировании материала из Словаря Н. А. Рогова [Рогов 1869] особые графемы, обозначающие аффрикаты [дж] и [дз], передаются через дж и дз соответственно. Некоторые выводы Можно с уверенностью констатировать, что «Первоначальный учебник русского языка для чердынских пермяков» 1906 г. является ценным источником по исторической фонетике и лексикологии коми-пермяцкого и, шире, пермских языков. Несмотря на небольшой объем Учебника, в его тексте отмечено много диалектных и архаичных слов (быгыля, быдныс, веж, га́ дя, г̆орп, гöтыр, греӵка́ н, гу́ня, е́ штöм, жов, истöг, йöр, кизуль, кока-ӂек, лы̀ сом, мыры́ л, пар-каӵа, по̀ жым, пул-ягöд, си́ рпу, тэят, турын, учи́ тик, чо́ чкöм, я́ мыс), а также гапаксов (йöр виз̆ись, ки́ зер нöк, кöзи́ ча, ну́жен, öмве́ лдöр, песо̀ к виӟап, поданоллöт'ис', садни́ к, су, сыпора, шы́ дöса турын), пока не подтвержденных другими пермяцкими источниками. Некоторые из этих гапаксов также являют свою архаичную или диалектную основу. Разумеется, большое количество гапаксов может быть объяснено отсутствием единого корпуса коми-пермяцких текстов и вообще низким уровнем их доступности для широкого круга исследователей. В ряде случаев к рассмотренному материалу нами даны комментарии для дальнейшей этимологической разработки лексики (г̆орп, гу́ня, йöр виз̆ись, ки́ зер нöк, кока-ӂек, кöзи́ ча, öмве́ лдöр, песо̀ к виӟап, поданоллöт'ис', садни́ к, сыпора, шы́ дöса турын), а также предложены конъектуры (*чорп/чо́ роп вм. г̆орп, *кидзуль вм. кизуль, *лы́ с'öм вм. лы̀ сом, *песо́ к виӟа́ н вм. песо̀ к виӟап, *поданолйöтiсь вм. поданоллöт'ис'). 34