ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА –––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––– 2015 РОССИЙСКАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ФИЛОЛОГИЯ Вып. 4(32) УДК 82-94“19” «Я ЖЕ – ЧЕЛОВЕК ОБЫКНОВЕННЫЙ»: АНАЛИЗ ДВУХ ЖЕНСКИХ ДНЕВНИКОВ СОВЕТСКОГО ВРЕМЕНИ Ирина Леонардовна Савкина доктор философии, лектор отделения русского языка, культуры и переводоведения Тамперский университет (Финляндия) Kanslerinrinne 1 FIN-33014 Tampereen yliopisto Finland. irina.savkina@ staff.uta.fi Материалом исследования являются два женских дневника советского времени: Н.С. Лашиной (1906–1990) и М.С. Сусловой (1926–2008), к которым можно равным образом применить определения «дневник повседневности», «дневник обыкновенной женщины». С одной стороны, сравнение рефлексивного и наивного, бытового дневников позволяет, обнаружить различия как в самом понимании «обыкновенности», так и в вербальных стратегиях ее репрезентации. С другой стороны, сопоставление дает возможность выявить общность в поведенческих тактиках отношений с властью, так как ситуация двойной маргинальности (социальной и гендерной) обеспечивает частичное дистанцирование от «игр власти». В то же время оба дневника показывают огромную зависимость авторов от доминантных представлений о роли женщины – жертвенной матери и контролирующей жизнь мужа и семьи жены. Эти матриархальные практики изображаются в дневниках (у Лашиной – сознательно; у Сусловой – непроизвольно) как неизбежные, необходимые для выживания. Ключевые слова: женский дневник; наивное письмо; обыкновенность; история повседневности; гендерные отношения. изобретении истории» и «каким образом история общества вписана в их язык и тело?» [Козлова 2005: 28]. Как пишут о себе эти обычные люди? Какие аналитические стратегии применимы при изучении их текстов? Что вообще может исследователь вычитать из дневника обыкновенного человека и может ли он избежать искушения не «вычитывать», а, наоборот, «вчитывать» в текст иные смыслы, продиктованные собственным опытом и языком, отличным от опыта и языка того, кто говорит в автотексте? На подобные вопросы стремилась, например, ответить в своих книгах процитированная выше социолог Наталья Козлова, пытавшаяся исследовать «голоса из хора», сделать видимым то, что составляет остающиеся в зоне «слепого пятна» фоновые практики [Волков 1997]. В данной статье я хочу присоединиться к этой исследовательской традиции и сделать объектом внимания два текста советского времени, к которым можно равным образом применить определение «дневник обыкновенной женщины», но при этом само понимание «обыкновенности» и стратегии ее вербализации в них абсолютно раз- Плачет Бог, читая на том свете Жизнь незамечательных людей. А. Кушнер Авторы автобиографических и дневниковых текстов, написанных на разных языках и в разное время, часто начинали свое сочинение с обсуждения мучительного, почти раскольниковского, вопроса: «Вошь я дрожащая или право имею?», или – в менее драматической форме: «Владею ли я правом писать и рассказывать свою историю? кому и почему это может быть интересным?» Кажется, что с наступлением эры Интернета, развитием блогосферы и твиттеромании, эта проблема потеряла актуальность: правом на публичную саморепрезентацию и возможностью ее немедленно реализовать наделен теперь каждый желающий. Однако эта новая ситуация не отменяет, а, напротив, обостряет вопрос о смысле чтения и исследования эгодокументов «незамечательных» людей. Что может исследователь вычитать из дневника обыкновенного человека? Что такое обыкновенность, можно ли ее определить? Каким образом обычные люди принимают участие «в © Савкина И. Л., 2015 79