Здравствуйте!
Ответьте пожалуйста на вопрос: Автор утверждает, что предложенный им «подход позволяет […] подойти к измерению человеческого потенциала как потенциала культурной модернизации, степени приспособления культуры человека к феноменам современного общества (континуум высокий – низкий человеческий потенциал модернизации)».
Обычно под потенциалом понимается способность причинять изменения, а не приспосабливаться к внешним изменениям. Представляется, что уместнее было бы заменить категорию «потенциал модернизации» более простым, ненаучным, но все же более правдоподобным термином, например, «приспосабливаемость», «податливость» или «конформизм» (в духе Merton 1938). Эмпирические данные автора не противоречат такому предложению. Например, указанный потенциал оценивается автором как более низкий у «последнего советского поколения» и более высокий – у «первого постсоветского». Получается, что эти поколения не источник, не участник модернизации, а объект или даже продукт её. Можно ли как-то иначе объяснить наблюдение автора, что поколение современников модернизации имеет низкий потенциал, а поколение, родившееся в этот период (1986-2000), высокий?
Вассерман Ю.М. 
Научная статья 
Научная статья
Комментарии
Здравствуйте!
Здравствуйте!
Ответьте пожалуйста на вопрос: Автор утверждает, что предложенный им «подход позволяет […] подойти к измерению человеческого потенциала как потенциала культурной модернизации, степени приспособления культуры человека к феноменам современного общества (континуум высокий – низкий человеческий потенциал модернизации)».
Обычно под потенциалом понимается способность причинять изменения, а не приспосабливаться к внешним изменениям. Представляется, что уместнее было бы заменить категорию «потенциал модернизации» более простым, ненаучным, но все же более правдоподобным термином, например, «приспосабливаемость», «податливость» или «конформизм» (в духе Merton 1938). Эмпирические данные автора не противоречат такому предложению. Например, указанный потенциал оценивается автором как более низкий у «последнего советского поколения» и более высокий – у «первого постсоветского». Получается, что эти поколения не источник, не участник модернизации, а объект или даже продукт её. Можно ли как-то иначе объяснить наблюдение автора, что поколение современников модернизации имеет низкий потенциал, а поколение, родившееся в этот период (1986-2000), высокий?